Церковь празднует Перенесение мощей святителя Феофана Затворника

В 1841 г. он окончил Киевскую Духовную Академию и принял монашество с именем Феофан. Затем преподавал в Санкт-Петербургской Духовной Академии (СПДА).

В 1847 г. в составе Русской Духовной Миссии был направлен в Иерусалим, где посетил святые места, древние монашеские обители, беседовал со старцами святой горы Афон, изучал писания отцов Церкви по древним рукописям.Здесь, на Востоке, будущий святитель основательно изучил греческий и французский языки, ознакомился с еврейским и арабским.

С началом Крымской войны члены Духовной Миссии были отозваны в Россию, и в 1855 г. св. Феофан в сане архимандрита преподает в СПДА, затем становится ректором Олонецкой Духовной Семинарии. С 1856 г. архимандрит Феофан — настоятель посольской церкви в Константинополе, с 1857 г. — ректор СПДА.

В 1859 г. хиротонисан во епископа Тамбовского и Шацкого. В целях подъема народного образования епископ Феофан устраивает церковноприходские и воскресные школы, открывает женское епархиальное училище. В то же время он заботится и о повышении образования самого духовенства. В 1866 г. по прошению уволен на покой в Успенскую Вышенскую пустынь Тамбовской епархии. Время, оставшееся от богослужения и молитвы, святитель посвящал письменным трудам.

После Пасхи 1872 г. святитель уходит в затвор. В это время он пишет литературно-богословские труды: истолкование Священного Писания, перевод творений древних отцов и учителей, пишет многочисленные письма к разным лицам, обращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с просьбой о помощи и наставлениях. Он отмечал: «Писать — это служба Церкви нужная. Лучшее употребление дара писать и говорить есть обращение его на вразумление грешников».

Святитель оказал глубокое влияние на духовное возрождение общества. Его учение во многом родственно учению старца Паисия Величковского, особенно в раскрытии тем о старчестве, умном делании и молитве. Наиболее значительные труды его — «Письма о христианской жизни», «Добротолюбие» (перевод), «Толкование апостольский посланий», «Начертание христианского нравоучения».

Святитель мирно почил 6 января 1894 г., в праздник Крещения Господня и был погребен в Казанском соборе Вышенской пустыни.

Канонизирован в 1988 г., как подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное возрождение общества своими многочисленными творениями.

Святитель Феофан Затворник и его богословское наследие

В каждый период исторического существования христианской Церкви выдвигались личности, которые являлись яркими носителями и выразителями высоких духовных идей и стремлений. К их авторитетному голосу прислушивались, ими руководились на пути ко спасению многие их современники. Влияние этих духовных наставников в большинстве ограничивалось пределами их отечества и времени.

Но были и такие духовные светила, свет которых ярко сиял на всю тогдашнюю вселенную и своим отблеском озарил всю последующую жизнь Церкви. Таковы, например, вселенские учители и святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст.

Наша Русская Церковь, принявшая православную веру от Вселенской Церкви, имела немало еще и своих, Богом избранных учителей и руководителей. Одним из таких наших отечественных святых отцов XIX столетия был епископ Феофан, Вышенский Затворник, который причислен к лику святых на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 году за свою благочестивую жизнь и высокие богословские труды. Он может быть назван учителем Русской Церкви.

Епископ Феофан (в миру Георгий Васильевич Говоров) родился 10 января 1815 г. в селе Чернавске Елецкого уезда Орловской губернии. Его отец, Василий Тимофеевич Говоров, после окончания Орловской семинарии был священником Владимирской церкви села Чернавска и всю жизнь отличался истинным благочестием. Как известный и почитаемый пастырь, он был назначен на должность благочинного, которую исполнял в течение 30 лет, заслужив одобрение начальства, любовь и уважение подчиненных. Мать будущего святителя, Татьяна Ивановна, происходила из священнической семьи. Она имела тихий, кроткий нрав и любвеобильное сердце.

Первоначальное образование отрок Георгий получил в родительском доме. Благочестивые родители старались дать ему воспитание в духе христианской любви и церковности. Уже в детстве у Георгия ярко проявились характерные черты личности: от отца он унаследовал живость и чистоту ума; от матери — нежное, любящее сердце, кротость, скромность и впечатлительность.

В 1823 г. Георгий поступил в Ливенское духовное училище. Смотрителем Ливенского училища был настоятель Георгиевской церкви протоиерей Василий Скрябин. Нравственный и духовный климат в училище был самый благоприятный. Способный, хорошо подготовленный отрок Георгий легко прошел курс духовного училища и через шесть лет, в 1829 г., в числе лучших учеников был переведен в Орловскую семинарию. Во главе ее стоял тогда архимандрит Исидор, позднее — митрополит Санкт‑Петербургский и Новгородский.

Преподаватели семинарии были люди исключительно даровитые и усердные. Учителем словесности, например, был тогда иеромонах Платон, впоследствии митрополит Киевский и Галицкий, философские науки преподавал профессор Евфимий Андреевич Остромысленский, увлекавший юных семинаристов своими замечательными лекциями.

Георгий Говоров с большим интересом изучал преподаваемые науки, но особенный интерес возбудили в нем уроки психологии.

В годы учебы, после паломничества в Задонский монастырь, где почивали мощи святителя Тихона Задонского, в то время еще не прославленные, у Георгия появилось необычайное, все более возрастающее благоговение к святителю Тихону.

Отлично окончив семинарию в 1837 г., Георгий Васильевич Говоров получает назначение в Киевскую духовную академию, которая в те годы находилась в цветущем состоянии.

Киевский митрополит Филарет (Амфитеатров), прозванный за святость жизни “Филаретом благочестивым”, уделял очень большое внимание развитию внутренней, духовно-религиозной жизни студентов академии. Это было цветущее время как по доброму нравственному направлению жизни академии, так и по обилию талантов в профессорской корпорации. В академии завершилось образование и ясно определилось общее направление нравственной жизни Георгия Говорова.

В первые годы учебы Говорова ректором академии был архимандрит Иннокентий (Борисов), впоследствии архиепископ Херсонский, знаменитый церковный проповедник, читавший лекции по Энциклопедии богословских наук.

Отец Иннокентий обладал способностью неотразимо влиять на всех окружающих и на своих воспитанников. Как образцовый профессор и церковный вития, своими вдохновенными импровизациями он увлекал и восторгал слушателей.

Инспектором Киевской академии с 1838 г. был архимандрит Димитрий (Муретов), скончавшийся в 1883 г. в сане архиепископа Херсонского. Он наряду с Иннокентием блистал силой мысли, красотой и глубиной изложения богословских наук. Его лекции по догматическому богословию, глубоко содержательные и проникнутые христианской любовью, производили сильное впечатление на слушателей. Это был глубоко благочестивый человек, отличавшийся редким трудолюбием.

В то время в Киевской духовной академии были выдающиеся наставники и воспитатели, которые сообщали студентам высочайшие истины христианской веры и благочестия в убедительной и доступной форме. Особенно выделялся протоиерей Иоанн Скворцов, преподаватель метафизики и истории философии, который имел обширные познания в области философии, излагал в лекциях самое существенное и заботился о ясности, простоте и логичности преподаваемого материала. Большое влияние на юношей имел в то время профессор красноречия Яков Кузьмич Амфитеатров, у которого студент Говоров учился глубокой христианской убежденности и ясности мысли.

В профессорских ведомостях Киевской академии студент Говоров аттестуется как обладающий весьма хорошими способностями, отличающийся усердием и имеющий отличные успехи в науках. Любимыми предметами будущего архипастыря были предметы богословские, и в особенности Священное Писание и церковное красноречие.

При отличных успехах в науках студент Говоров обращал на себя внимание и своим поведением. Академическая инспекция в лице архимандрита Григория (Миткевича), скон­чавшегося в 1881 г. в сане архиепископа Калужского, и иеромонаха Иоанникия (Горского), скончавшегося в 1887 г. в сане архиепископа Варшавского, постоянно характеризовала его как человека “весьма скромного”, “честного поведения”, “отлича­ющегося благонравием, исправностью в отношении своих обязанностей, любовью к богослужению” и как “подающего пример другим”[i].

Все эти добрые качества нравственного поведения студента Георгия Говорова предуказывали его путь к иноческой жизни, к которой, очевидно, он с юности подготовлял себя.

Благодатное влияние оказали на Георгия Киево-Печерская Лавра и другие киевские памятники священной истории, которые были красноречивыми свидетелями подвигов русского иночества. Юный студент нередко посещал Киевскую Лавру. Впечатления о подобных посещениях и о связанных с ними возвышенных религиозных переживаниях были настолько глубоки и сильны, что святитель до конца жизни с восторгом вспоминал о них. “Киевская Лавра — неземная обитель. Как пройдешь брешь, так и чуешь, что зашел в другой мир”[ii].

В последний год своей учебы Георгий Говоров решил всецело посвятить себя служению Святой Церкви в иноческом чине. 1 октября 1840 г., в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, он подал академическому начальству прошение о пострижении в монашество, в котором писал: “Имея постоянное усердие к занятию богословскими предметами и к уединенной жизни, я, чтобы соединить то и другое на предлежащем мне служении Церкви, положил обет посвятить жизнь свою монашескому званию”[iii].

С разрешения академического и высшего духовного начальства 15 февраля 1841 г. он принял постриг с именем Феофан, что значит Богом явленный. Чин пострижения совершен был в Свято-Духовской церкви Киево-Братского монастыря ректором академии архимандритом Иеремией, который был впоследствии архиепископом Нижегородским.

Вскоре после пострижения монах Феофан вместе со своим сокурсником монахом Макарием (Булгаковым), впоследствии митрополитом Московским, посетил духовника Киево-Печер­ской Лавры и Киевской духовной академии, известного своей примерной подвижнической жизнью и строгим благочестием, — иеромонаха Парфения, чтобы получить от него наставление и благословение на новую жизнь во Христе. “Вот вы ученые монахи, — сказал прозорливый старец, — набравши себе правил, помните, что одно нужнее всего: молиться и молиться непрестанно умом в сердце Богу — вот чего добивайтесь”[iv].

Эти советы юные иноки приняли себе за правило и старались, каждый по мере своих сил и даров благодати, выполнять их в течение всей своей жизни.

6 апреля 1841 г. инок Феофан тем же Иеремией (в то время уже епископом Чигиринским, викарием Киевского митрополита) в большом Успенском соборе Киево-Печерской Лавры рукоположен был в иеродиакона, а 1 июля — в иеромонаха. “Замечательно, — пишет один из жизнеописателей святителя Феофана, — что такой подвижник, как преосвященный Феофан, пострижен в монашество и рукоположен в первые две степени священства таким истинно богомудрым мужем, как преосвященный Иеремия! Так в жизни духовной один ярко горящий светильник горением Божественного света возжигает другие, новые светильники, да во время свое поставлены будут на свещнице и светят всем, «иже в храмине суть»”[v].

Во время этой важной перемены в своей жизни иеромонах Феофан продолжал учебу в академии и писал курсовое сочинение на тему “Обозрение подзаконной религии”. Он успешно сдал выпускные экзамены, а его курсовое сочинение было отослано академической конференцией в числе лучших сочинений на рассмотрение в Святейший Синод Русской Православной Церкви. Постоянный член Святейшего Синода митрополит Московский Филарет (Дроздов), канонизированный на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 1996 г., строгий ценитель богословских сочинений, своим мудрым и проницательным взором заметил даровитость и трудолюбие отца Феофана.

В 1841 г. иеромонах Феофан в числе первых закончил академию со степенью магистра. Началось время его служебной деятельности на учебно-воспитательном поприще. 27 августа 1841 г. иеромонах Феофан был назначен ректором Киево-Со­фиевского духовного училища, которое находилось под непосредственным наблюдением Киевского митрополита Филарета.

Молодой ректор находился в близких отношениях со своими прежними учителями и лаврскими иноками, особенно со старцем Парфением, которого почитал, как отца. Под руководством киевских старцев и опытных богословов иеромонах Феофан занялся изучением творений святых Отцов. С этого времени научное изучение аскетической письменности стало делом всей его жизни.

Но недолго трудился отец Феофан в Киевском училище; 7 декабря 1842 г. он был назначен инспектором Новгородской семинарии.

Три года отец Феофан был в Новгороде. За это короткое время он успел проявить себя как талантливый воспитатель и прекрасный преподаватель науки о душе человеческой. Высшее духовное начальство высоко ценило нравственные качества и незаурядные умственные способности иеромонаха Феофана, и потому 13 декабря 1844 г. он был переведен в Петербургскую духовную академию на должность бакалавра по кафедре нравственного и пастырского богословия.

Верный своим педагогическим принципам, сознавая великую ответственность перед Богом в деле духовного воспитания юношества, отец Феофан стремился действовать на будущих пастырей духом своей большой доброты и кротости. Свой взгляд на высоту духовно-педагогической христианской деятельности он выразил в свое время следующими словами: “Воспитатель должен пройти все степени христианского совершенства, чтоб впоследствии, в деятельности, уметь держать себя, быть способным замечать направления воспитываемых и потом действовать на них с терпением, успешно, сильно, плодотворно. Это должно быть сословие лиц чистейших, богоизбранных и святых”[vi].

К преподаваемым предметам иеромонах Феофан относился с большим вниманием. Оставив философско-умозрительные методы работы, молодой богослов опирался на опыт аскетический и психологический. Главными источниками его лекций, после Священного Писания и творений святых Отцов, были жития святых и психология.

1 февраля 1845 г. отец Феофан был назначен помощником инспектора академии, а с 20 мая по 4 августа 1846 г. он исполнял обязанности инспектора.

Иеромонах Феофан был глубоко предан важному делу христианского воспитания, однако его влекло другое, а именно — уединенная монашеская жизнь. Его учебная работа соединялась с административными и хозяйственными заботами, к которым никогда не лежала его душа, и поэтому внутренне он не был удовлетворен служебной деятельностью. Дух его стремился в более сродную ему сферу иноческого жития и молитвенного общения с Богом.

Но вот вскоре отцу Феофану представился случай к удовлетворению этих его духовных потребностей. 21 августа 1847 года в соответствии с его собственным желанием он был назначен членом Духовной миссии в Иерусалиме. Главой Русской духовной миссии был назначен архимандрит Порфирий (Успен­ский), прекрасный знаток Востока, известный церковный археолог. Кроме иеромонаха Феофана, сотрудниками Миссии состояли два студента, окончившие Петербургскую семинарию — Н. Крылов и П. Соловьев. 14 октября 1847 года Миссия в полном составе отбыла из Санкт-Петербурга в Палестину.

Прибыв в Константинополь, члены Миссии посетили Вселенского патриарха Анфима, который принял их любезно, а 17 февраля 1848 г. они благополучно прибыли в Иерусалим. Блаженнейший патриарх Кирилл радушно принял членов Миссии. Знакомясь с христианским Востоком, они посетили святые места Палестины, Египта и Сирии.

Шестилетнее пребывание на Востоке имело для иеромонаха Феофана большое духовное и нравственное значение. Посещая древние обители, он неутомимо изучал писания святых Отцов по древним рукописям, знакомился с уставом и житиями древних подвижников восточных обителей и Святой Афонской Горы. Молодой аскет вошел в тесную духовную связь с афонскими старцами, которые оказали благотворное влияние на направление его духовной жизни и впоследствии способствовали изданию его сочинений. Здесь, на востоке, отец Феофан основательно изучил греческий и французский языки, познакомился с еврейским и арабским.

В 1853 г. началась Крымская война, и 3 мая 1854 г. члены Русской духовной миссии были отозваны из Иерусалима в Россию.

За свои труды в Миссии иеромонах Феофан был возведен в сан архимандрита и 12 апреля 1855 г. назначен в Петербургскую духовную академию бакалавром по кафедре канонического права, а через полгода стал ректором Олонецкой духовной семинарии. В исполнении должности ректора архимандриту Феофану предстояло много дел и хлопот. Олонецкая духовная семинария в это время была еще совершенно не устроена, даже не имела своего здания. Архимандрит Феофан организует строительство здания для семинарии. Однако главной заботой, отвечавшей высоким стремлениям души отца Феофана, было воспитание учащихся.

В 1856 г. архимандрит Феофан был назначен на должность настоятеля Посольской церкви в Константинополе. Выбор отца Феофана на столь важный и ответственный пост обуславливается, несомненно, тем обстоятельством, что он был хорошо знаком с православным Востоком и был вполне подготовлен к этой должности.

Константинопольская Церковь в это время переживала большие трудности в связи с конфликтом между греками и болгарами. Русское правительство и Святейший Синод, озабоченный скорейшим прекращением этой распри, поручили архимандриту Феофану как знатоку Востока собрать сведения, которые могли бы осветить ситуацию греко-болгарской распри. Отец Феофан исполнил возложенную на него миссию и представил 9 марта 1857 г. отчет, в котором он пишет о движении среди болгар и о состоянии Константинопольского патриархата. Этот отчет имел впоследствии большое значение при обсуждении греко-болгарской распри Святейшим Синодом. Своей симпатией к болгарскому народу, сочувствием его законным требованиям, своим искренним желанием помочь отец Феофан снискал себе большую любовь среди болгар.

Во время пребывания за границей отец Феофан еще более укрепил знание греческого языка, которое он практически применил на практике в своих последующих трудах. На православном Востоке он собрал много драгоценных жемчужин святоотеческой, главным образом аскетической письменности. Но недолго архимандриту Феофану пришлось пробыть в Константинополе: ему предназначалось новое, более ответственное поприще служения Церкви и Отечеству.

13 мая 1857 г. указом Святейшего Синода архимандрит Феофан назначается на должность ректора Санкт-Петербург­ской духовной академии. Подчиняясь действию Промысла Божия, он в течение двух лет возглавлял высшую школу духовного просвещения в Санкт-Петербурге.

Будучи ректором, архимандрит Феофан посещал лекции профессоров, присутствовал на экзаменах, следил за всем ходом учебного дела в академии. Особое внимание он обращал на воспитательную работу.

На посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии отец Феофан усиленно занимался также редакторской и богословско-популяризаторской работой. Свои сочинения он публиковал главным образом в академическом журнале “Хрис­тианское чтение”, который и выходил тогда под его наблюдением.

Время ректорства архимандрита Феофана совпало с празднованием 50-летия открытия Петербургской духовной академии. Для проведения празднования юбилея, которое состоялось 17 февраля 1859 г., ректору пришлось понести много трудов. Святейший Синод наградил отца Феофана орденом святого князя Владимира III степени.

После этого события отцу Феофану недолго пришлось быть ректором. Всеблагому Промыслу Божию угодно было возвести его в сан епископа, да будет всем ищущим спасения светильником горящим и светящим.

29 мая 1859 г. состоялось наречение его во епископа Тамбовского и Шацкого. При наречении во епископа, после торжественного исповедания веры, архимандрит Феофан произнес речь. Сравнив свою жизнь и разнообразную деятельность с шаром, без грохота и шума катящимся туда и сюда, по направлению сообщаемых ему ударов, отец Феофан выразил свою покорность воле Божией, свое смирение и недостоинство. В этом же слове, обращаясь к сонму архипастырей, он поведал, что имеет тайное желание высших подвигов добродетели. “Не скрываю, — сказал отец Феофан, — что не чуждо было бы тайным желаниям сердца, если бы на мою долю выпало такое место, где бы я свободно мог предаться занятиям по сердцу”[vii].

1 июня митрополит Григорий с собором епископов в Троицком соборе Александро-Невской Лавры совершил его хиротонию.

Служение преосвященного Феофана в Тамбовской епархии продолжалось только четыре года, но за это короткое время он необыкновенной кротостью своего характера, редкой деликатностью и участливым вниманием к нуждам пасомых успел сродниться со своей паствой и снискать всеобщую самую искреннюю любовь. Много забот и трудов пришлось понести Владыке при управлении Тамбовской епархией. Святитель Феофан проявил себя ревностным служителем во всех отраслях церковной жизни, в том числе — в деле церковной проповеди. Почти каждое богослужение он сопровождал проповедью, и слово его, шедшее от сердца и дышавшее глубоким убеждением, привлекало многочисленных слушателей. Плодом его ревностного проповедания явились два выпуска его Слов к Тамбовской пастве (всего 109 Слов). “Глубокое знание всех движений сердца человеческого и его духовных потребностей, — пишет профессор Московской духовной академии Иван Корсунский, — опытное знакомство с духовной жизнью, обширные познания в области и Священного Писания, и творений святоотеческих, и наук естественных, исторических и других и иные высокие достоинства отличают слова преосвященного Феофана к Тамбовской пастве, при необыкновенной ясности, живости и простоте изложения чрезвычайно сильное производившие впечатление на слушателей”[viii].

Святитель Феофан заботился о внешнем благоустройстве духовно-учебных заведений, побудил начальство Тамбовской семинарии произвести капитальный ремонт семинарского храма. В целях подъема народного образования при его содей­ствии было открыто много церковно-приходских училищ, воскресных школ и частных школ грамотности, а также было открыто женское епархиальное училище с шестилетним сроком обучения. В то же время епископ Феофан заботился и о повышении образования самого духовенства. По его ходатайству перед Святейшим Синодом с 1 июля 1861 г. стали выходить “Тамбовские епархиальные ведомости”.

Оставляя лишь краткое время для сна, епископ Феофан всего себя отдавал на служение своим пасомым. В дни скорби и мира он был любвеобильным отцом для всех. При своих многочисленных и разнообразных делах и заботах по управлению Тамбовской епархией Святитель находил время и для учено-литературной деятельности. К этому времени относится его богословский труд “Письма о христианской жизни”, который заключает в себе целую систему христианского нравственного учения.

Во всей последующей жизни в нем все больше пробуждалась склонность к уединению. Во время одной из поездок с целью обозрения храмов и монастырей своей епархии святитель Феофан посетил Вышенскую пустынь, которая понравилась ему строгим иноческим уставом и красотой местности. Назначая туда настоятелем эконома архиерейского дома игумена Аркадия, Владыка на прощание сказал ему пророчески: “Поезжайте, отец игумен, туда, а там, Бог даст, и я к вам приеду”[ix].

В 1861 г. епископ Феофан пережил большую радость. По решению Святейшего Синода он принимал участие в торжестве открытия мощей святителя Тихона Задонского. Это событие произвело большое впечатление на Тамбовского архипастыря и послужило как бы особым благодатным освящением его собственного служения.

Но недолго Тамбовской пастве пришлось быть под управлением преосвященного Феофана: 22 июля 1863 г. он был перемещен на древнюю, более обширную Владимирскую кафедру вместо уволенного на покой епископа Иустина. В синодальном докладе было сказано, что преосвященный Феофан “настоя­щим своим служением снискал потребную опытность для управления столь обширной паствою”[x].

Непродолжительно было служение епископа Феофана и во Владимире, но и здесь он проявил себя ревностным архипастырем и успел заслужить всеобщее уважение и любовь. Главным попечением его во Владимирской епархии было спасение вверенных ему душ через назидание, посредством проповеди слова Божия. Он поучал народ с высоты церковного амвона и в храмах епархиального города, обходя грады и веси обширной, миллионной своей паствы.

За проповеднической деятельностью и в тесной связи с ней следует деятельность миссионерская. Этот вид деятельности также нашел в лице преосвященного Феофана весьма ревностного исполнителя. Епископ Феофан предпринимал путешествия в раскольнические центры епархии, где произнес целый ряд проповедей, а в конце 1864 г. открыл в селе Мстере Вязниковского уезда Богоявленское православное братство.

Однако предметом самых усердных забот епископа Феофана явились церковно-приходские школы и духовно-учебные заведения епархии. Он закончил начатую его предшественником постройку общежития для учеников Владимирской духовной семинарии, открыл училище для девиц духовного звания. С начала 1865 г. по ходатайству святителя Феофана стали выходить “Владимирские епархиальные ведомости”. За усердную и плодотворную архипастырскую деятельность во благо Церкви преосвященный Феофан был награжден орденом святой Анны II степени (17 апреля 1857 г.) и святой Анны I степени (19 апреля 1864 г.).

Но обширная практическая деятельность по епархиальному управлению не была сродни душе архипастыря. Как уже было сказано, с юных лет он стремился к уединению и идеал монашества видел в совершенном отречении от всех житейских забот. И вот теперь, после двадцатипятилетнего служения Церкви на различных поприщах, преосвященный Феофан нашел благовременным осуществить свое всегдашнее стремление.

Посоветовавшись со своим давним духовным руководителем, митрополитом Исидором, он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни Тамбовской епархии (сейчас она находится в Рязанской епархии). Ходатайство Владыки было удовлетворено, и 17 июля 1866 г. он был освобожден от управления епархией и назначен настоятелем Вышенской пустыни, где проводил свою жизнь как ученый инок.

Но не возможностью покоя влекли к себе сердце Владыки тихие монастырские стены, — они звали его на новый духовный подвиг. “Я ищу покоя, — писал епископ Феофан митрополиту Исидору, — чтобы покойнее предаться занятиям желаемым, с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов, и полезный и нужный для Церкви Божией. Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить”[xi].

Епископ Феофан прибыл в Вышенскую пустынь в качестве ее настоятеля. Суетная должность настоятеля нарушала его внутренний покой, и он скоро подает новое прошение — об освобождении его от этой должности. Святейший Синод удовлетворил его просьбу. Долгожданное уединение, к которому так настойчиво стремился Святитель, наконец, по милости Божией, пришло.

По своему внутреннему устройству Вышенская пустынь представляла из себя общежительный монастырь. Устав и обычай ее отличались большой строгостью.

Святитель Феофан до конца жизни чувствовал себя вполне счастливым на Выше. “Вы меня называете счастливым. Я и чувствую себя таковым, — писал он, — и Выши своей не променяю не только на Санкт-Петербургскую митрополию, но и на патриаршество, если бы его восстановили у нас, и меня назначили бы на него”[xii]. “Вышу можно променять только на Царство Небесное”[xiii].

В первые шесть лет своего пребывания в Вышенской пустыни преосвященный Феофан не уединялся окончательно. Вместе с иноками обители он ходил ко всем церковным службам, а в воскресные и праздничные дни сам совершал литургию соборне с братией.

Внешняя обстановка вполне соответствовала духовным потребностям подвижника-святителя. Он охотно принимал посетителей — родных и почитателей, искавших его духовных советов, вразумлений и наставлений, выходил из келии на прогулку.

Святитель Феофан в начале своего пребывания в Вышенской пустыни испытывал борьбу с помыслами, которые внушали ему сожаление о раннем оставлении кафедры.

В 1872 г. после кончины митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова-Попова), канонизированного Русской Православной Церковью в 1977 г., духовное начальство предложило епископу Феофану принять в управление Московскую епархию, а потом, в этом же году, предлагало ему заседать в судном отделении Святейшего Синода. В 1879 г. святителя Феофана через Святейший Синод приглашал в Японию архимандрит Николай (Касаткин; ныне прославленный как святой равноапостольный Николай, архиепископ Японии).

Но святитель Феофан отказался от этих приглашений.

После пасхальных дней 1872 г. он начал вести затворническую жизнь. Он прекратил всякие сношения с людьми, перестал ходить с братией на богослужение и затворился в отдельном флигеле. С этого времени он принимал к себе только настоятеля пустыни, духовника игумена Тихона и келейника отца Евлампия. К этому времени епископ Феофан устроил в своих келиях малую церковь во имя Крещения Господня, в которой он служил Божественную литургию во все воскресные и праздничные дни, а последние 11 лет — ежедневно.

В богослужении и молитве, в подвигах телесных и духовных проходила большая часть затворнической жизни архипастыря. В свободное от духовных подвигов время он занимался богословскими трудами, писал множество писем к разным лицам, обращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с просьбами о помощи и наставлениях. Уйдя из мира и почти не встречаясь с людьми, епископ-затворник интересовался жиз­нью Церкви и своей Родины. Он выписывал многие журналы, в кабинете у него была огромная библиотека. При написании своих произведений Святитель использовал обширную литературу на русском и иностранном языках. Все прочитанное он молитвенно переживал, вынашивал, и постепенно из-под его пера выходили творения, равных которым по разнообразию те­матики и глубине освещения вопроса можно указать немного.

В подвиге духовно-литературного творчества святитель Феофан видел великое служение Церкви Божией. Об этом он говорит в одном из своих писем: “Писать — это служба Церкви нужная”.[xiv]

Свеча жизни святителя-затворника постепенно догорала, и он, сознавая это, спокойно ждал смерти.

Все духовные академии Русской Православной Церкви сделали святителя Феофана своим почетным членом, а Петербургская присвоила ему в 1890 году звание доктора богословия за многополезные богословские сочинения[xv].

6 января 1894 г. около 4 часов дня епископ Феофан мирно скончался в день престольного праздника своего келейного храма. Отпевание почившего святителя-затворника было совершено 11 января епископом Тамбовским Иеронимом при большом стечении духовенства и народа.

Всю земную жизнь святитель Феофан посвятил поискам пути вечной жизни; в своих творениях он показал этот путь и своим современникам, и последующим поколениям.

В обширных творениях епископ проявляет себя как замечательный экзегет, нравоучитель и богослов Русской Православной Церкви. Сочинения его можно разделить на три вида: нравоучительные, экзегетические и переводные.

Многообразны предметы и содержание творений Вышенского Затворника. Почти ни одна сторона духовной жизни не ускользнула от его глубокого, внимательного наблюдения. Но главная тема его творений — спасение во Христе.

Его богословские труды с замечательной полнотой и точностью отражают дух и характер святоотеческих аскетических воззрений, которые были предметом его тщательного, всестороннего изучения и постоянного, неослабевающего вни­мания. Епископ Феофан был “верным и типичным продолжателем святоотеческой традиции в аскетике и богословии”[xvi].

Замечательно, что святоотеческие взгляды не просто были поняты и усвоены святителем Феофаном. Они всецело проникли в его мировоззрение, как бы растворились в нем и составили единое, неразрывное целое. Отсюда и то огромное влияние, которое оказывали воззрения Святителя на тех, кто с ним знакомился. Только человек, сам переживший, сам прошедший через горнило духовного опыта, сам причастный глубинам духовной жизни, может заговорить с людьми с такой вдохновенной всепобедной силой, возбуждающей духовную энергию и готовность на подвиги, какой обладал епископ Феофан.

“В своих произведениях святитель Феофан выступает самостоятельным глубоким православным богословом — мыслителем созерцательного направления, таким богословом, у которого <…> православные понятия глубоко проникли в сознание, приняли оригинальную форму и получили своеобразную систему”[xvii].

Он старается избегать формализма и схоластики, излагая свои мысли ясно и доступно для всех. “Все формальные термины нашей школьной науки, — пишет Патриарх Московский и всея Руси Сергий, — в уме преосвященного Феофана получили самый жизненный смысл и самое богатое содержание”[xviii].

Особую ценность представляют многочисленные печатные труды Святителя по христианской нравственности. Можно говорить о нем как о великом мыслителе, богомудром подвижнике, предлагающем для руководства другим учение святых Отцов и личный опыт духовной жизни.

В своих произведениях преосвященный Феофан изобразил идеал истинной христианской жизни и пути, ведущие к его достижению. По словам профессора протоиерея Георгия Флоровского, епископ Феофан “не строил системы ни догматической, ни нравоучительной. Он хотел только очертить образ христианской жизни, показать направление духовного пути, и в этом его несравненное историческое значение”[xix].

В его сочинениях излагаются также основы святоотеческой психологии. Обозревая душевные и духовные способности человека, Святитель глубоко проникает в его внутренний мир. Это рассмотрение отличается замечательной силой и глубиной самонаблюдения. “Автор как бы опускается в темные переплетающиеся лабиринты духа и, несмотря на слабый свет лампады, везде успевает отличать в них очень тонкие проявления нравственного начала”[xx].

Епископ Феофан в своих творениях с глубокой психологической проникновенностью осветил главные этапы духовного развития христианина. Основная мысль его нравоучения — идея богообщения, составляющая сущность христианской жизни. Творения его не только побуждают христианина к покаянию, исправлению и благодатному обновлению во Христе, но и показывают ему путь живого, реального общения с Богом. “Своими многочисленными вдохновенными писаниями, — говорил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский), — преосвященный Феофан учит нас внутреннему духовному общению с Богом. Он весь погружен в человека, в указание путей его таинственного общения с Богом под сенью Церкви”[xxi].

У епископа Феофана почти нет трудов, носящих сугубо догматический характер. Но поскольку нравственное учение христианства стоит в неразрывной связи с христианскими догматами, то в его трудах мы находим раскрытие и догматического учения. Особенность их в четкости воззрений на самые трудные и ключевые пункты этой отрасли богословия. По свидетельству упомянутой комиссии профессоров Петербургской духовной академии, в трудах епископа Феофана “неко­торые пункты догматического учения нашли не только полное и основательное раскрытие, но и такие формулы, каких православная отечественная догматика до этого не имела. В особенности это нужно сказать относительно истины участия всех Лиц Святой Троицы в различных моментах нашего спасения с преимущественным преобладанием Одного из Лиц Святой Троицы в том или другом моменте нашего спасения”[xxii].

Одно из важнейших дел жизненного подвига преосвященного Феофана — его замечательные труды по изъяснению слова Божия, которые представляют собой ценный вклад в русскую библеистику.

В трудах выдающегося экзегета своего времени “внима­тельный читатель находит не только все нужное для полного и ясного понимания священного текста, но вместе с тем и глубоко продуманное и прочувствованное разъяснение множества разного рода догматических, в особенности же нравственных христианских истин, понятий, вопросов”[xxiii].

Неотделима от его богословских трудов и переводческая деятельность. Важнейшая из переводных работ Святителя — “Добротолюбие” — посвящена главным образом духовной жизни великих учителей древнего христианского аскетизма. “Доброто­любие” представляет собой широкое, всестороннее изображение и истолкование различных аспектов духовной жизни — от самых простых и безыскусных наблюдений до высочайших, вдохновенных созерцаний, запечатленных необыкновенной глубиной.

Особый вид литературных трудов преосвященного Феофана составляют его многочисленные письма. Через свои одухотворенные письма Святитель обильно проливает лучи Божественного света на грешный мир. Эти письма, несомненно, имели важное значение для тех, кто их получал, были истинным руководством в их нравственной жизни. Они были великой отрадой и духовным утешением для многих душ в тяжелые, скорбные минуты. Письма Святителя важны и тем, что в них вырисовывается его личность как учителя Церкви Христовой. Содержание писем крайне разнообразно, но основной тон их — нравоучительный. Они, как и книги, содержат ответы на один и тот же великий вопрос — о пути ко спасению. “Лучшее употребление дара писать, — учил епископ Феофан, — есть обращение его на вразумление и пробуждение грешников от усыпления”[xxiv].

Многие ревностные иноки, представители интеллигенции и простого глубоко религиозного народа составляли большую духовную семью богомудрого архипастыря. Лучшие современники видели в нем истинного светильника христианства и всей душой стремились иметь с ним духовное общение, возможность для которого открывала переписка.

Всю свою земную жизнь святитель Феофан отдал на служение Богу и людям. Он принадлежал к числу тех, чье имя пользовалось широкой известностью и глубоко чтилось во всех концах православной России.

Как справедливо замечает святитель Феофан в одном из своих произведений, “умершие продолжают и на земле жить в памяти живущих через добрые дела свои”[xxv]. Добрые дела епископа Феофана — это прежде всего его многочисленные творения.

Есть дела и творения человеческие, называемые великими по их широкому и многообъемлющему значению, по их воздействию и влиянию на человечество, простирающемуся на отдаленные времена, пространства и поколения. Есть великие произведения ума и таланта в области науки, искусства и литературы, через которые воздвигаются их авторам и творцам “нерукотворные памятники”. Но все эти произведения чело­веческой мудрости, поскольку служат лишь земным интересам и целям, постольку же ограничиваются соответствующей земной временной славой.

Произведения богоподобного человеческого духа могут простираться своим значением и влиянием на необъятное протяжение веков и поколений, выходить за пределы данной эпохи, даже удаляться своими последствиями в отдаленную и необъятную область неведомого будущего, уносить и увлекать туда вместе с собою души, умы и сердца других людей, находящих в них для себя духовную пищу, высшее руководство и удовлетворение своих существенных духовных потребностей и стремлений.

В год блаженной кончины епископа Феофана на страницах “Церковного вестника” было сказано, что “имя его, можно быть уверенным, не угаснет с его кончиною, а, напротив, с поднятием духовного самосознания в обществе будет приобретать все больше известности и славы как имя великого духовного просветителя, умевшего давать ответы на самые насущные вопросы духовной жизни”[xxvi].

Интерес к личности и творениям святителя Феофана не угасает и в наши дни. Об этом свидетельствует один из видных современных иерархов Русской Православной Церкви — митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх всея Белоруси. “Труды епископа Феофана, — пишет он, — дают руководство к духовному устроению жизни. Они представляют собой ответ на множество проблем его духовных детей, которые вытекают из одного-единственного вопроса, который стал также названием одной из книг епископа Феофана: «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?». Это основной жизненный вопрос во все времена, он стоит также и перед христианами наших дней”[xxvii].

В докладе постоянного члена Священного Синода митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, прочитанном на Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси, говорится: “Епископ Феофан Затворник канонизирован как подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное возрождение современного ему общества. Своим молитвенным созерцательным подвигом, чистотою сердца, целомудрием и благочестием, сохраненным от юности, святитель Феофан стяжал дар опытного постижения святоотеческой аскезы. Этот опыт он как богослов и экзегет изложил в своих многочисленных творениях, которые могут рассматриваться чадами церковными как практические пособия в деле христианского спасения”[xxviii].

Реки богомудрых советов и наставлений, потоки воды живой учения Христова истекли из сердца и уст святителя Феофана. Это нетленное сокровище, драгоценное наследие оставлено им сынам Православной Церкви.

Творения преосвященного Феофана преисполнены благодати Христовой, духовной силы, искренности, глубокой веры, горячего желания спасения всякому человеку. Глубокий и неиссякаемый кладезь духовной мудрости представлял собой епископ Феофан, кладезь, из которого черпали и долго еще будут черпать люди, жаждущие религиозно-нравственного образования и просвещения. Недаром творения его именуются путеводной звездой для всех тружеников богословской науки и истинной христианской жизни.

Интерес к личности и творениям святителя Феофана проявляется и на Православном Востоке.

В “Религиозно-этической энциклопедии”, изданной в Афинах на греческом языке в 1965 г., епископ Феофан именуется одним “из самых замечательных русских духовно-аскетических писателей XIX века”[xxix].

В 1994 г. в Фессалонике в Греции в “Православном Пчельнике” была издана книга: “Жизнь и деятельность святителя Феофана, епископа Владимирского и Суздальского”[xxx].

Большой авторитет Святителя в православном мире объясняется не только теоретическими достоинствами его учения, но и его практической пользой, проявившейся в плодотворном влиянии на людей. Под непосредственным воздействием его творений многие ревностно посвящали себя христианским подвигам.

Среди западных христиан, по свидетельству польского богослова Яна Прышмонта, постоянно растет интерес к духовным богатствам Православной Церкви[xxxi].

Проявляется интерес к святителю Феофану и в среде современной интеллигенции нашей страны. Об этом свидетельствует статья священника Афанасия Гумерова “Епископ Феофан (Говоров)”[xxxii].

Творения епископа Феофана приобретают особую актуальность в наши дни, когда в тяжелом положении оказалась наша общественная жизнь, и первоначальная причина такого положения — духовное обнищание, поразившее наше общество. “Кризисы современного общества, — говорит Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй, — взаимосвязаны с нравственным кризисом, вследствие чего ответственность за нравственное воспитание лежит на всех нас, на всем нашем обществе”[xxxiii].

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен изложил задачи, стоящие перед христианами нашей Церкви: “В центре обновленной системы ценностей в нашей стране утверждается ныне человек. И именно каждой человеческой личности в отдельности предстоит осуществлять великие преобразования, начать с себя, с нравственного очищения, с обновления своего внутреннего «я» со стяжания мира в себе. Церковь призывает своих чад неленостно следовать христианским идеалам, сохранять и укреплять нетленные духовные сокровища”[xxxiv].

В творениях святителя Феофана современный человек, ищущий духовного возрождения, может найти ответ на многие вопросы своего бытия. Святитель предстает перед нами не только как аскет-подвижник Церкви Христовой, не только как досточтимый иерарх, святитель ее, но и как один из тех, о которых святой апостол Павел говорит, что они являются “яко светила в мире” (Флп 2:15).

Рассмотрение богословского наследия епископа Феофана Затворника и его деятельности на всем пути священнослужения дает яркое представление о нем как о угоднике Божием, всю жизнь боровшемся за чистоту Православия.

Святитель Феофан Затворник показал поколениям путь к Вечной жизни

Подвижник веры и благочестия епископ Феофан Затворник оказал глубокое влияние на духовное возрождение современного ему общества. Своим молитвенным созерцательным подвигом, чистотою сердца, целомудрием и благочестием, сохранённым от юности, святитель Феофан стяжал дар опытного постижения святоотеческой аскезы. Этот опыт он – богослов и экзегет – изложил в своих многочисленных творениях, которые могут рассматриваться чадами церковными как практические пособия в деле христианского спасения.

Мирское имя Преосвященного Феофана было Георгий. Он родился 10 января 1815 года в селе Чернавское Орловской губернии, где отец его, Василий Говоров, был священником. Кроме Георгия у Василия Тимофеевича и его супруги, Татианы Ивановны, были еще три сына и три дочери. Говоровы вели примерную семейную жизнь и оба отличались глубокою религиозностью и сердечною отзывчивостью к людям. В том же духе они старались дать воспитание и своим детям, заботливо следя за их нравственностью.

Когда Георгию минуло 8 лет, его отдали в Ливенское духовное училище. Получив основательную домашнюю подготовку, мальчик учился очень хорошо и вёл себя с примерною скромностью. В 1829 году Георгий Говоров в числе лучших учеников был переведён в Орловскую духовную семинарию. Здесь, так же, как и в училище, он резко выделялся из среды своих товарищей не только серьёзностью занятий, но и примерным благонравием. В последних классах семинарии с большею ясностью стали определяться и склад ума Говорова, и черты его нравственного характера.

По окончании семинарии в 1837 году Говоров, как лучший из воспитанников своего курса, отправлен был на казённый счёт для дальнейшего образования в Киевскую Духовную академию. Ещё в семинарии он решил как можно серьёзнее заниматься изучением богословских предметов и строго хранить чистоту своей души и непорочность сердца.

Насколько непоколебимо и прочно было в нём это решение, видно из того, что ещё за год до полного окончания академического курса он подал прошение о пострижении в монашество. 15 февраля 1841 года, когда ему минуло всего 26 лет, он принял постриг с именем Феофан.

В 1841 году, уже в сане иеромонаха, Феофан в числе первых закончил академию и был удостоен степени магистра богословия. По выходе из академии молодой магистр первоначально посвятил себя учебно-воспитательной деятельности, последовательно проходя должности: ректора Киево-Софиевского духовного училища, затем инспектора Новгородской семинарии, а потом бакалавра и помощника инспектора Санкт-Петербургской Духовной академии.

К тому времени нашим правительством окончательно был решён вопрос об учреждении в Иерусалиме Духовной миссии. Иеромонах Феофан давно горел желанием посетить святые места Палестины, лично ознакомиться с положением Православия на Востоке.

Штат этой вновь образованной Русской духовной миссии состоял всего из четырёх лиц: её начальника архимандрита Порфирия, иеромонаха Феофана и двух воспитанников Санкт-Петербургской семинарии – Соловьёва и Крылова. Шесть лет пребывания в Палестине были для иеромонаха Феофана временем неустанного труда по изучению религиозной жизни Востока, чему особенно благоприятствовали неоднократные поездки членов Миссии за пределы Палестины – в Сирию и Египет.

По возвращении в Россию иеромонаху Феофану, возведённому в 1855 году в сан архимандрита, суждено было потрудиться на поприще того же духовно-учебного ведомства, вплоть до ректорства Санкт-Петербургской академии, а до этого назначения ещё раз побывать на Востоке уже в качестве настоятеля Посольской церкви в Константинополе. В это вторичное посещение Востока (1856-1857 годы) архимандрит Феофан имел случай войти в самое близкое общение с Афоном, не раз посещая тамошние монастыри и изучая на месте жизнь афонских иноков.

В 1859 году архимандрит Феофан после столь частых и неожиданных перемещений с места на место был наконец призван к епископскому служению на Тамбовскую кафедру, а в 1863 году ему дана была в управление более обширная и многолюдная епархия – Владимирская.

Семь лет архипастырского служения последовательно на двух кафедрах – сначала в Тамбове и затем во Владимире – были для Преосвященного Феофана временем его неутомимых забот о благе своих пасомых. Он неустанно совершал богослужения, произнося каждый раз глубоко назидательные поучения; часто ездил по епархии, возобновлял храмы и всей полнотой любящего сердца жил со своими пасомыми, отечески заботясь об их благе и спасении. Всегда ласковый, приветливый, он со всеми – какого бы сана, положения и возраста кто ни был – обращался с примерным благодушием и величайшею кротостью. Если же по справедливости ему, как епархиальному начальнику, нужно было наказать кого-то выговором, то он поручал это сделать ключарю собора, как бы боясь нарушить тот закон любви, которым он неуклонно руководился в своей жизни и пастырской деятельности.

Служение Преосвященного Феофана в святительском сане, благодаря высоким личным качествам, обещало дать много добрых плодов Святой Церкви. Но ему, как епархиальному архиерею, неизбежно приходилось заниматься совсем не сродными его сердцу делами. Поэтому всё сильнее и настойчивее стала утверждаться в нём мысль об удалении на покой от дел епархиального управления и об избрании для себя такого места жительства, где бы он беспрепятственно мог отдаться молитве и богомыслию. Ещё в бытность свою на Тамбовской кафедре он облюбовал себе такое место – Вышенскую пустынь, о которой не раз говаривал: “Нет места лучше, как Выша”. Сюда-то и устремилась мысль святителя, когда он задумал окончательно удалиться от многих не близких его созерцательной душе обязанностей по епархиальному управлению.

Когда в 1866 году в Синоде было получено от Преосвященного прошение об увольнении “на покой” простым иноком в Вышенскую пустынь, присутствующие члены Синода невольно пришли в недоумение и, не зная, как поступить с этой просьбой, прежде всего просили первенствующего члена Синода митрополита Исидора частно переписаться с просителем и узнать, что заставляет его принять такое решение.

В своём ответном письме Преосвященный Феофан объяснил, что под словом “покой” он совсем не имел мысли о ничегонеделании, а что, и по увольнении от епархиальнаго управления, желает так же неленостно трудиться для Православной Церкви, но только “иначе”, а именно посредством своих ничем внешним не отвлекаемых трудов по изъяснению Священного Писания. При этом святитель с полною откровенностью признаётся, что он давно лелеял в своей душе мечту посвятить себя исключительно духовным подвигам и созерцательной жизни в тиши уединения. Приняв во внимание такое объяснение, Святейший Синод уважил просьбу Преосвященного, и он был назначен настоятелем Вышенской пустыни.

Прибыв в Вышу, Преосвященный Феофан прежде всего сложил с себя должность настоятеля пустыни, предпочитая всё время оставаться здесь в простом звании инока. Первые шесть лет пребывания в пустыни святитель-инок посвятил как бы подготовке себя к тому высокому подвигу, к которому намерен был с течением времени перейти, заключив себя в затвор. Он наравне с братиею постоянно ходил в церковь на все монастырские богослужения. В воскресенья и праздничные дни сам служил соборно с архимандритом и монашествующими. Поучений, однако, не произносил, но самое служение его пред престолом Божиим, по свидетельству вышенских иноков, было для всех живым поучением.

В 1872 году святитель Феофан своими руками устроил у себя в келиях малую церквицу, отделив для неё часть наибольшей из комнат – гостиной, где и стал совершать все церковные службы совершенно один, без сослужащих. Наложив на себя великий подвиг строгого затвора, он, кроме настоятеля пустыни архимандрита Аркадия, своего духовника игумена Тихона и келейника, никого уже не принимал. 10 лет святитель-затворник служил Литургию в своей келейной церкви по воскресным и праздничным дням, а в последние 11 лет ежедневно. На вопрос одного из ближайших своих почитателей, как он служит Литургию один, святитель ответил: “Служу по служебнику, молча, а иногда и запою…” Но если смолк живой голос святителя для лиц, имевших когда-то личное и непосредственное общение с ним, то ещё плодотворнее стал он влиять на людей своими богомудрыми творениями и ответными письмами. Кто бы ни обращался к нему за советом и разъяснениями по вопросам духовной жизни, он никому не отказывал в своём письменном руководстве.

Частная переписка святителя с его многочисленными корреспондентами была для него как бы только “подельем”, как он нередко выражался. Главная же и наиболее существенная его цель при трудах писания состояла в том, чтобы обогатить нашу богословскую и аскетическую литературу сочинениями и переводами святоотеческих творений. В них у нас чувствовался большой недостаток. И святитель-подвижник том за томом выпускал свои учёные труды, так что во время затвора им напечатано было свыше трёх тысяч печатных листов.

В чём состояла и как протекала собственно внутренняя, духовная жизнь святителя в течение 22 лет затвора, не было доступно наблюдению лиц посторонних и для всех осталось сокровенной тайной. Единственным живым свидетелем, с которым подвижнику по необходимости приходилось иметь некоторое личное сношение, был его келейник Евлампий. Но обязанности последнего ограничивались очень немногим. Каждый день по особому условному стуку он являлся из своей комнаты, помещавшейся в нижнем этаже покоев Владыки, чтобы подать ему чашку кофе и обед, который в скоромные дни состоял из одного яйца и стакана молока, а в четыре часа вечера принести чашку чаю, чем и ограничивалось дневное пропитание подвижника. На обязанности того же келейника лежала забота – с вечера приготовить всё нужное для совершения святителем ранней Литургии, а именно: просфоры, красное вино, ладан и прочее.

В последние годы у святителя-затворника от постоянных и напряжённых занятий письменными работами стало падать зрение, но он продолжал по-прежнему трудиться. Всё в том же строгом порядке было распределено у него время. Только с 1 января 1894 года, за пять дней до кончины святителя, этот ежедневный порядок его жизни несколько расстроился. Не всегда в определённое время святитель давал условный знак о времени чая или обеда.

Накануне праздника Богоявления, чувствуя слабость, Владыка попросил своего келейника помочь ему пройтись по комнате. Тот провёл его под руки несколько раз, но немощный Владыка, утомившись, отослал его, а сам лёг в постель. Однако на другой день, в храмовый праздник своей келейной церкви в честь Богоявления Господня, он ещё в силах был отслужить Божественную Литургию и кушал чай, но к обеду не давал условного знака долее обыкновенного. Келейник, заглянув в рабочий кабинет святителя и увидев, что он сидит и что-то пишет, не захотел его беспокоить. Окончив письмо уже около двух часов пополудни (Владыка обычно кушал в час), епископ Феофан подал знак. Келейник, услышав стук, принёс ему обед. Но обычная порция оказалась велика: святитель вместо целого яйца скушал только половину и вместо целого стакана молока выпил только полстакана. Не слыша стука к вечернему чаю, келейник снова заглянул в комнату затворника. Это было в пятом часу вечера. Владыка лежал на кровати, глаза его были закрыты, левая рука спокойно лежала на груди, а пальцы правой сложены как бы для архиерейского благословения… Тихо подойдя к койке, келейник увидел, что Преосвященный труженик почил о Господе…

Кончина святителя последовала на семьдесят девятом году его жизни 6 января 1894 года. Торжественное отпевание почившего совершено Преосвященным Иеронимом, епископом Тамбовским, в Казанском соборе Вышенской пустыни. Мощи святителя были положены в правом Владимирском приделе этого храма.

Канонизация святителя Феофана состоялась на Поместном Соборе Русской Православной Церкви , посвящённом 1000-летию Крещения Руси.

В настоящее время мощи святителя почивают в Свято-Успенском Вышенском монастыре в Успенском храме.

Святитель Феофан, посвятив себя поискам пути к Вечной жизни, показал этот путь и последующим поколениям в своих богословских трудах.

Тропарь,глас 8 :

Кондак, глас 4: