Насилие в семье: КТО ВИНОВАТ И ЧТО ДЕЛАТЬ?

— Статистика действительно существует, она опубликована, и она страшная. Чем больше мы в эту статистику по- гружаемся, тем больше видим, что преступлений совершается слишком много, чтобы мы могли оставаться спокойными. Больше всего от преступлений в семье страдают женщины и дети. В православных семьях, конечно, насилия меньше, но этот вопрос никто не исследовал: статистика МВД не включает в себя опрос по поводу мировоззрения или религии. Как психолог и священник я могу сказать, что по поводу насилия действительно обращаются и женщины, и дети, и даже мужчины.

— В чем главная причина семейного насилия? Отчего мужчина и женщина, которые при заключении своего брака, надо полагать, надеялись на долгие годы счастья, любви, мира и согласия, вдруг доходят до ситуации рукоприкладства?

— Любое насилие – это признак семейного кризиса, проявление острого дисфункционального расстройства отношений. Насилие не возникает вдруг. Это всегда признак того, что семейная пара уже давно живет в кризисе.

Почему этот кризис происходит? Потому что люди в браке ожидают противоположного. Иными словами, они не получают в браке того, чего бы хотели, ради чего они его заключали. Ведь в брак людей толкают очень разные мотивации, и когда эти мотивации не реализуются, то начинается напряжение. Напряжение ведет семью к кризису, и в момент кризиса может начаться насилие.

Только не надо думать, что насилие – это исключительно избиение, крики, ссоры и т.д. Насилие может быть очень разным. Да, бывает физическое, силовое насилие: это и угроза физической расправы (даже если она никогда не осуществляется в реальности, это все равно форма насилия), и сама расправа, например избиение или заточение. К примеру, мужчина запирает жену дома, причем в одной комнате, так что она не может ни поесть, ни попить воды, ни сходить в туалет. Другой пример: мужчина разбивает все находящиеся дома телефоны, смартфоны и компьютеры. И в том, и в другом случае мужчина пытается лишить женщину связи с внешним миром. Это тоже физическое насилие, потому что в данном случае применяется сила.

Однако существует и другой вид насилия – аффективное, эмоциональное, а именно: истерики, крики, слезы, побег, угрозы побега («я от тебя уйду»). Чаще всего это практикуют женщины, причем регулярно.

— Это означает, что у этой женщины истерическая структура личности?— Необязательно, просто истерические способы поведения стали сейчас привычными, нормальными. Подобная реакция также может быть результатом кризисного состояния женщины. Иногда так поступают дети, и они тоже обучаются этому истерическому поведению. У кого? Конечно, у матери. Хотя и у отца тоже, потому что пьяный дебош и драка могут быть просто-напросто истерикой, которую устраивает отец.Кроме того, бывает еще и психологическое насилие, которое происходит без шума, драк и угроз. Это манипуляции самого разного рода, например словесное давление, к которому в равной степени прибегают и женщины, и мужчины, хотя женщины все же чаще. Женщина обвиняет мужчину: «Ты мало зарабатываешь, не приносишь деньги, а вот другие зарабатывают больше…» Или: «Ты неудачник, только и можешь, что на диване лежать, а толку от тебя никакого». Мужчина может обесценивать женщину: «А ты вообще кто такая? Я тебя с улицы взял». Подобная словесная перебранка отражает кризис и говорит о том, что члены семьи не получают того, что они ожидали. А бывает, что таким образом маскируются потребности, например: ожидание денег маскирует нехватку любви.Насилие может осуществляться в форме унижения. Мужчины чаще всего применяют унижение в форме грубых слов, обзывая жену неприличными словами. А женщины унижают мужчин прежде всего неуважением, наклеивая ярлыки: ты неумеха, ты неудачник, ты лузер, ты алкоголик, ты сын алкоголика. Это тоже форма психологического насилия.Еще одной такой формой является шантаж. Женщина говорит: «Если ты не будешь зарабатывать столько-то, то я от тебя уйду». Мужчина говорит: «Если ты хочешь со мной развестись, я отберу у тебя детей. Или перепишу дом на себя, и ты вообще ничего не получишь». Видов шантажа очень много. Один из самых частых и жестоких случаев – шантаж посредством «любви»: «Если ты меня любишь, ты должен купить мне сапоги». И это, несомненно, психологическое насилие.Наконец, бывает семейно-родовое насилие, когда члены семьи вступают в коалицию против кого-то одного: например, жена с мамой против мужа, жена с детьми против мужа или муж со своей мамой против жены. Варианты коалиций могут быть разными, но эффект у них одинаковый – это борьба против одного из членов семьи, как правило, одного из супругов. Все это семейное насилие, которое всегда выражает острый дисфункциональный конфликт. Термин «дисфункциональный» в данном случае означает, что семья не выполняет свои функции.

— Какие же функции должна выполнять семья?

— Функции семьи – это, прежде всего, поддержание целостности, то есть границ семьи. Это обеспечение независимости и самостоятельности семьи, что означает, что решения принимаются внутри семьи, семья может функционировать самостоятельно, без внешней поддержки, и никто не может вторгнуться внутрь семьи, в ее решения.

Также это означает, что из семьи не выносится внутренняя информация («сор из избы»), а подробности семейной жизни известны только супругам, больше никому. Простейший пример нарушения границ семьи: муж по телефону рассказывает маме подробности супружеской жизни – не интимной, а повседневной: что они поели, как жена стирает белье и т.п. Или женщина рассказывает подружкам о том, как у них дома плохо, что муж мало зарабатывает. Это – нарушение границ. Сохранение границ семьи – это именно мужская функция. Если мужчина эту функцию не исполняет, то накапливается напряжение, снижается доверие друг к другу.

Вторая функция – хозяйственная. Сюда входит все, что касается дома, быта, достатка и т.п.

Третья функция – это эмоциональное тепло. Почти все люди, создавая семью, как правило, надеются, что в семье они будут получать эмоциональную поддержку, близость, сопереживание. Когда они этого не получают, они начинают обвинять друг друга – может быть, непрямо, скрытно. И тогда они либо начинают добиваться любви физически – и это физическое насилие, либо устраивать истерики, либо отдаляются друг от друга в поисках эмоциональной поддержки в других местах. Например, женщина находит эмоциональную поддержку в любви детей или близких отношениях с мамой. Муж может найти эмоциональную поддержку в отношениях с мамой, а жена с дочерью от него будут более далекими.

Кроме того, у семьи есть функция развития, духовного единства, передачи традиций. А как можно передавать традиции, если супруги друг с другом договориться не могут? Например, муж православный, а жена неверующая, или жена православная, а муж неверующий. Тут предпосылки для острого кризиса, и он, конечно, может выражаться в какой-то форме насилия.

Но все-таки чаще насилие – это проявление супружеского дисбаланса, когда оба не могут выполнять свои функции. Например, мужчина призван сохранять целостность, границы, единство семьи, а его жена при этом постоянно апеллирует к маме. Тогда он ставит ультиматум: «Либо я, либо мама». Жена отвечает: «Ну конечно, мама». Все, налицо полная дисфункция: мужчина не может поддерживать границы, жена, по сути дела, семью развалила. Причем формально семья выглядит здоровой, а в действительности она развалена.

Здесь надо иметь в виду очень важную вещь. Насилие – это преступление. Но это преступление, в котором и жертва, и преступник любят друг друга. Они оба – члены семьи и связаны очень глубокими узами. Это не преступление на улице, в подворотне или на дороге – к уголовному преступлению семейное насилие приравнять нельзя. Потому что участники связаны любовью, и они не заинтересованы в том, чтобы преступления были раскрыты, а преступники наказаны, за исключением крайних случаев. Поэтому огромное количество случаев домашнего насилия скрыто от правосудия, от общества, и об этом знают, может быть, только батюшки на исповеди, и то не всегда.

Очень часты случаи, когда, например, муж побил жену, жена пошла в полицию, написала заявление, потом пошла к врачу, засвидетельствовала побои, но полиция медлит с расследованием. Через две недели приходит жена и говорит: «Я хочу забрать заявление». Так бывает сплошь и рядом. И промедление полиции в этом смысле оправдано уже имеющимся опытом: они знают, что такие случаи в 90% ничем не кончаются, то есть жертвы забирают заявление.

Важно учитывать двоякость ситуации семейного насилия. Если мы накажем преступника, то мы нанесем ущерб всей семье. Если мы не накажем преступника, то мы тоже нанесем ущерб всей семье. И не только семье, но еще и Церкви, и обществу, потому что ненаказанный преступник продолжает творить насилие не только в семье, но и вокруг себя: на улицах, в армии, на производстве и т.д. Но это же семья! Вторгаясь в семью, мы нарушаем ее единство и лишаем членов семьи возможности защищать это единство. Получается, что когда мы юридически, административно боремся с семейным насилием, мы семье пользы почти не приносим.

— Не является ли сам факт насилия констатацией того, что семья не просто в кризисе, а фактически уже на грани распада?

— Нет, не является. Семья может оставаться вполне жизнеспособной.

Мы должны понимать, что домашнее насилие – это совершенно особый, не уголовный мир преступлений, к которому мы должны совершенно иначе относиться. И в Церкви, и в обществе, и в юриспруденции. Кроме того, мы должны понимать, что, чем больше мы привлекаем в семью силу суда, полиции, опеки, тем больше мы семью разваливаем. Мы нарушаем ее границы, ее целостность, мы лишаем ее функциональности.

— Именно с этим связана позиция Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, предлагающая запретить употребление термина «семейное насилие»?

— Мотивация выступлений некоторых священнослужителей и представителей православной общественности, очевидно, объясняется опасениями, что простое применение уголовного права, не сопровождаемое целой системой поддерживающих социальных мер, направленных на то, чтобы, в первую очередь, постараться сохранить семью и помочь ей решить ее проблемы, может привести к разрушению семьи. Поэтому надо очень деликатно и выборочно применять наказания и основной упор делать на оздоровление отношений в кризисной семье. А как именно – это уже надо анализировать и рассматривать различные формы и варианты. Необходимо остановить рост семейного насилия, но сделать это мы должны так, чтобы по возможности не нарушить целостность семьи.

— Как лучше воспитывать своих детей, чтобы во взрослой жизни они не стали ни насильниками, ни жертвами?

— Самым малым и самым важным условием является любовь в семье, где дети никогда не видели насилия – ни психологического, ни физического. Опыт показывает, как правило, одно и то же: люди, выросшие в семье, где они не были жертвами или свидетелями насилия, сами насильниками не становятся.

— Какой Вам видится роль священника по отношению к детям, живущим в семьях, где есть насилие?

— Священник может стать для них свидетелем любви Божьей, образом подлинной отеческой заботы. Кроме того, священник может помочь детям укрепить в них веру, что их родители, несмотря ни на что, их любят, как могут. Дети все могут пережить. Им важно, что они любимы и значимы в этой жизни.

— Не секрет, что встречаются православные семьи, в которых муж, неправильно толкуя слова апостольского послания, считает, что жена должна его «убояться» в прямом смысле слова, для чего угрожает ей и тиранит. Потом эта женщина приходит с жалобами к священнику, а тот советует ей терпеть и смиряться. Насколько полезен для семьи такой совет?

— По поводу призывов терпеть и смиряться можно сказать только одно: говорящий так не знает, не обучен тому, что сказать, и не понимает сути семейной проблемы.

Что касается ссылок на «Домострой», то они, конечно, носят совершенно мифологический характер, потому что нормы «Домостроя» неприменимы в нашей сегодняшней жизни: совершенно другим стало общество и совершенно другими стали семьи. Однако надо понимать, чем продиктовано это мифологическое сознание. Оно ведь только ищет себе какую-то внешнюю каноническую, философскую обертку. В действительности мужчина интуитивно ощущает, что он должен что-то делать для своей семьи: поддерживать ее целостность, хранить и передавать ценности, традиции. Он чувствует, что структурно должен за- нимать в семье лидирующее место – в этом его антропологическая роль, и он ее ощущает, даже если не может реализовать. Однако что и как делать, он не понимает, не обучен. Новая семейно-родовая культура сейчас только-только складывается, и это происходит уже на новой почве, вне средневекового сознания, средневековых норм, в том числе «Домостроя», формулы, вырванной из Послания апостола, «Жена да убоится своего мужа». Все это сегодня уже не работает, даже если мы этого хотим.

— Отец Андрей, если резюмировать, то какое решение проблемы семейного насилия предлагает Церковь? Создавать и развивать какие-то центры по работе с семьей при храмах? Или что-то другое? В каком направлении необходимо развивать эту работу?

— Эта работа уже идет, есть церковные инициативы – пока их немного, но они есть. И, конечно, Церковь – участница многих нынешних социально значимых движений. Но, как я думаю, это все же не главная задача Церкви. Главная задача Церкви, как мне кажется, это утверждение любви. Любовь должна быть ведущим и единственно верным мотивом вступления в брак.

Не секрет, что люди часто вступают в брак не по этой мотивации, без любви. Имеют место прагматические интересы: для женщины это, прежде всего, статус замужества и материнства. Любой, какой угодно мужчина подойдет для этой роли, главное – стать женой, родить ребенка, а дальше можно развестись, обвинить мужа в том, что он подлец и негодяй, и всю дальнейшую жизнь прожить в абсолютной уверенности в том, что реализовала себя как личность. Как обстоят дела в реальности, какой ценой эта женщина стала женой и матерью, ее мало волнует. Эта мотивация подразумевает, что любви нет и не было.

Или, допустим, приходит ко мне молодой человек, семинарист, и говорит: «Батюшка, мне надо рукополагаться, вот с этой девушкой я уже два года знаком, ее мама ходит в наш храм». Я спрашиваю его: «А сколько времени ты знаком с самой девушкой?» Он отвечает: «Ну, в течение полугода мы раза три-четыре виделись». Но, позвольте, это брак по расчету. Ничего хорошего в таком браке произойти не может. И сколько браков семинаристов и молодых священников распалось именно потому, что они вступали в него по расчету!

Поэтому я думаю, что самый главный христианский посыл, который может давать Церковь, – это идея о том, что брак должен быть основан на взаимной любви. Мы должны проповедовать осознанный выбор людей, которые хотят вступить в брак. Только в таком случае мы можем поставить высокую духовную цель – превращение семьи в домашнюю Церковь. Ведь Церковь основана на любви. Апостол Павел пишет, что Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее. Этот образ священники могут везде распространять, объяснять, пропагандировать как основной, ведущий в христианском мире мотив вступления в брак: «Мужчины, возлюбите жен своих и семьи свои! Пусть ваши семьи будут воплощением любви!»

— То есть у Церкви в данном случае воспитательная роль?

— Я бы сказал, духовно-миссионерская.

P.S. А как думаете вы? Если вы священник или православный педагог и сталкивались с ситуацией семейного насилия, как вы реагировали на это? Какие действия предпринимали? Где искали поддержку? Напишите нам свою историю на адрес: editor@pravobraz. ru, это позволит нам продолжить дискуссию по теме в следующих номерах журнала.